Берчард и Буш-Браун пишут что, в
первые десятилетия нашего века архитекторы просто не задумывались о том, как
«автомобиль разрушит городской образ жизни и цивилизацию в городе, сотрет
различия между городом, пригородом и сельской местностью, порождая
расползание массивов однообразной, банальной и устрашающе уродливой культуры
автострад, по которым теперь бывает колесит какой-нибудь форд мустанг 1967.
Слишком поздно они увидели опасность для страны, вопиющее
надругательство над собой и попытались объединиться с другими в попытках
пресечь болезнь, которая могла бы быть излечима при раннем диагнозе».
Архитектор принимал как нечто абсолютное механическую сетку городского
плана, продиктованного земельными спекулянтами. Его интересы не выходили из
границ конкретного «дела» — того здания, которое он строил. Градостроительное
мышление, при котором город осознается как целостный трехмерный объект, не
получило признания в США. Планировка городов, ориентированная на функциональные
проблемы (прежде всего проблемы транспорта, зонирования городских территорий и
землепользования), оперирует двумя измерениями плана. Можно сказать, что
Америка имеет хоть и не приносящую больших результатов планировку городов, но
не имеет градостроительства. Планировка же выходит за пределы традиционной
сферы профессионального мышления и деятельности американского архитектора.
Город для него — не объект деятельности, а стихия, которой он или
противостоит, или подчиняется.